«...И подмастерьем стать у Феофана»

Впервые я услышала о Феофане Греке в старших классах, когда попала на экскурсию в московский Спасо-Андроников монастырь - древнейший столичный храм, сохранившийся с XIV века. Этот храм расписывал Андрей Рублев - ученик Феофана Грека.

    В то время я мечтала заниматься историей (никак не журналистикой, что уж скрывать). И в стенах Спасо-Андроникова монастыря я поняла, что хочу заниматься именно русской историей. И мне интересен не только Рублев, которого мы проходили в школе, но и Феофан Грек, который в наших учебниках лишь вскользь упоминался. И вот, пока мы рассматривали феноменальные фрески Рублева, чудом сохранившиеся в пожаре 1812 года, меня, школьницу, посетила простая мысль: а ведь без Феофана Грека не было бы, наверное, Андрея Рублева. Или он был бы - но писал бы совсем по-другому.

     Предшественники Грека писали иконы очень схематично, лики святых выглядели порой безжизненно и уныло. И тут из солнечной Византии прибыл кудесник Феофан Грек. И православные иконы, которые мастера писали, строго придерживаясь церковных догм, заиграли по-новому.

    Грек и научил Андрея Рублева особой технике владения кистью - он наносил краску порой небрежно, грубыми ударами, заезжая за границы, но именно это придавало его иконам живинку.

    Как писал Арсений Тарковский:
    Мне должно завещание могил,
    Зияющих как ножевая рана,
    Свести к библейской резкости белил
    И подмастерьем стать у Феофана.

    А ведь действительно это чудо. У Феофана Грека, уроженца Константинополя, оказаться на Руси шансов было, прямо скажем, маловато. Не как сейчас - три часа на перелет из Стамбула (бывшего Константинополя), и ты в Москве. Но он оказался на Руси, в Новгороде. Как - историки до сих пор точно установить не могут. Возможно, приехал вместе с киевским митрополитом Киприаном. Не юнцом, а уже сложившимся мастером.

И прожил здесь свои последние тридцать лет жизни.

    Феофан Грек прославился у нас сразу, как только расписал в Новгороде церковь Спаса Преображения. Талант византийца приметил князь Дмитрий Донской, который тут же пригласил художника в Москву. Здесь Грек расписал Благовещенский собор в Кремле, создал знаменитую икону Богоматери Донской, перед которой молился царь Иоанн Грозный, отправляясь в поход на Казань.

    Сохранились легенды, как работал этот удивительный человек, «философ зело хитрый... и среди живописцев - первый живописец» - так его называют в старинных летописях. Сохранились легенды, как он работал. Грек писал иконы не в монашеском уединении, как было принято до него, а на глазах у поклонников. Как сейчас бы сказали - давал мастер-класс...

И главное - он делал все фантастически быстро. Даже самые сложные по росписи иконы Грек создавал очень непринужденно, при этом успевая развлечь толпу зевак рассказами и байками.

Феофан Грек расписал более 40 церквей у себя на родине, в Византии, и почти столько же на Руси. Что интересно: росписи храмов, которые он сделал в Константинополе, не сохранились. А русские, пусть не целиком, фрагментами, но пережили пожары и войны.

    Словно сама судьба звала его на Русь, чтобы сохранить для человечества эти шедевры. Стиль Феофана пытались копировать многие новгородские живописцы, но повторить не могли. В его иконах ограниченная палитра красок - но зато он акцентирует наше внимание не на одеянии святых, а на их облике. Именно в этой аскетичности есть та самая философия и одухотворенность, которую он передал своему лучшему ученику - Андрею Рублеву.

    До конца своих дней Феофан Грек работал на Руси, но ни дата его смерти, ни место захоронения великого живописца до сих пор точно неизвестны. Сохранилась лишь легенда, что ушел Феофан в мир иной в 1415 году, будучи 75-летним старцем, под сводами одного из монастырей Коломны.

Мария РЕМИЗОВА